Потеряв отца, она вернулась на берег. Но тоска, неизбывная и глубокая, до сих пор терзает ее сердце. Пока человек дышит, большие потери рождают в нем надежду. На себя и на других. А ее утрата, хоть и погрузила в пучины одиночества и скорби, но все же не сломила. И наша хрупкая девочка закалилась так, что стала словно из железа. — Красавчик помедлил и, глядя Линден в глаза, отчетливо проговорил: — Свою тоску она решила заглушить изучением Умелого Меча. — В глазах его вспыхнули озорные искорки. — И мною.

Линден только сейчас обнаружила, что последнюю часть рассказа прослушала, думая о своем. История героической смерти Скалистого Утеса потрясла ее, напомнив о ее незаживающей ране. И со всей беспощадностью высветила различия между ней и Первой — двумя девочками, потерявшими так по-разному и таких разных отцов.

Красавчик, который старался вызвать ее на искренность, раскрыв ей тайники своей души, и не подозревал, что это всколыхнет в ней лишь стыд за свое прошлое, за свои тайны. Он научился любить свои воспоминания, Линден же свои ненавидела. Прошлое до сих пор имело над нею власть. Именно оно душило ее и не давало ей ни секунды радости.

Великан молча смотрел на нее, ожидая, что она что-нибудь скажет. Но Линден не могла выдавить из себя ни звука. Подчиняясь внезапному порыву, она вскочила на ноги и почти побежала в каюту Ковенанта.

Пока еще она сама не знала, что ей нужно делать. Но Ковенант ведь спас Джоан от Лорда Фоула! И ее, Линден, тоже спас — от Марида. И от Сивита на-Морэм-виста. И от Гиббона-Опустошителя. От люкера из Сарангрейвы. А теперь лежит, не в силах шевельнуть пальцем и помочь самому себе. Ей необходимо в этом разобраться. Ей нужно выслушать его объяснения.

А может, лучше самой попытаться оправдаться перед ним в том, что ее ошибка могла стоить ему жизни? В любом случае им необходимо наконец поговорить и понять друг друга.

В глубокой задумчивости Линден застыла перед дверью каюты Ковенанта, не решаясь сделать последний шаг. Но тут дверь отворилась, и Линден чуть не столкнулась с выходящим Бринном. Харучай кивнул ей с официальной вежливостью, и на его шее еще четче обрисовались шрамы, оставленные дикой магией. Линден посмотрела на него, как на инопланетянина: его удивительное самообладание для нее, запутавшейся в сомнениях, было чем-то непостижимым.

— Юр-Лорд хочет говорить с тобой.

Пряча глаза, она быстро проскользнула мимо него в каюту. Но, оказавшись лицом к лицу с тем, к кому так торопилась, застыла в смущении, не зная, что делать дальше. Ковенант раскинулся в гамаке, ярко освещенный солнечным светом, льющимся из открытого иллюминатора, и на его лице и бессильных руках лежал отпечаток беспомощности и слабости. Но машинально Линден чисто профессионально отметила, что его пульс и дыхание стабилизировались, а на щеках появился слабый румянец. Он настолько быстро поправлялся, что через день-два ему можно разрешить подняться с постели.

Истощенный после болезни, споседевшей головой, он выглядел сейчас почти стариком. Но даже его лохматая борода не могла скрыть решительную складку у рта и упрямые скулы.