Вскоре Ковенант начал задыхаться и почувствовал, что воздух становится все более разреженным. Он не был готов к такому испытанию. Последнее время на борту «Звездной Геммы» он вел слишком изнеженную жизнь. Каждый шаг вперед давался с большим трудом, чем предыдущий. Солнце стояло уже высоко, и каждый освещенный им камень ослепительно сиял, а каждая тень была непроницаема для взгляда и потому смертельно опасна: кто знает, что там — трещина или надежная поверхность? Временами Ковенанту казалось, что туника из великанского плаща стала неимоверно тяжелой и, отказавшись от собственной одежды, он повесил на себя еще одну тяжесть.

Линден уже изранила все ноги об острые осколки камней. В этом отношении Ковенант был в более выгодном положении: его ноги ничего не ощущали. С другой стороны, ему надо идти поосторожнее, чтобы не изрезать ступни вконец. Но сейчас ему было уже не до проказы и самосохранения. Он просто бездумно следовал за Первой и Красавчиком, как когда-то шел сДжоан на руках по пятам человека, ведущего его сквозь лес возле Небесной фермы навстречу костру и смерти.

Подъем занял все утро. Все чаще спотыкаясь, Поиск продолжал свой путь вокруг конической горы. Где-то далеко внизу покачивалась на волнах крошечная «Звездная Гемма». На ее фоке развевался вымпел, свидетельствовавший о том, что на борту все в порядке. Время от времени в глаза Ковенанту ударял отразившийся от воды солнечный луч, напоминая ему о схватке с Касрейном в Удерживающей Пески. Но он и пришел сюда именно ради того, чтобы научиться обходиться без своей жуткой дикой магии.

Наконец вершина стала казаться достижимой. Солнце нещадно палило с безоблачного неба. Пот струйками стекал с висков, из груди вырывалось хриплое тяжелое дыхание, и Ковенанту стоило большого труда дотащиться до края кратера.

Но он не увидел Первого Дерева. Ему-то думалось, что именно здесь должны собраться какие-то отложения почвы, чтобы дать пищу корням. Но Дерева не было. Он почувствовал, как дрожат все его измученные мышцы.

Прямо за краем кратера лежала бездонная черная пропасть. Ковенант тихо зарычал. И тут же к нему подползли Линден с Кайлом. А за их спинами уже виднелись головы Хоннинскрю и Мечтателя. Все собрались у края, и каждый с трудом приходил в себя от вида разверзнувшейся перед ними бездны.

Внутри скалы были отшлифованы камнепадами и казались абсолютно гладкими. Ковенанту почудилось, что он смотрит в гигантский колодец. Как будто сама ночь гнездилась на дне, и ее холодное черное дыхание касалось его щек. И оно имело своеобразный пряный запах, от которого защекотало в ноздрях.

Оглянувшись на Линден, чтобы узнать ее мнение, Ковенант увидел, что она близка к обмороку. Казалось, оттуда, из пропасти, идет эманация такой огромной силы, что ей с ее обнаженными нервами перенести подобное было едва ли по силам.

— Нам надо… вниз? — Голос Ковенанта сорвался, и он непроизвольно ухватился за локоть Бринна, чтобы не поддаться головокружению и удержаться на краю этого распахнутого черного зева.

— Ой-ей! Ничего другого нам не остается, — прошептал себе под нос ошарашенный Красавчик.- Мы как-то не рассчитывали, что Первое Дерево примется играть с нами в прятки…

— Вот он, путь, — тихо произнес Бринн. Он был свеж и полон сил, словно не остались позади тяжелый подъем и ночь яростной битвы. Рядом с ним даже Кайл выглядел скованным и неуклюжим.

— Где? Ты что же, предлагаешь мне сигануть туда? — с трудом переводя дыхание, оскалился Ковенант.

— Я покажу тебе где. — Бринн указал на темное пятно в скале недалеко от того места, где они стояли.

Ковенант пригляделся и заметил цепочку уступов, спиралью уходившую вниз по жерлу вулкана, словно грубая лестница. Пока он разглядывал ее, стояла полная тишина, нарушаемая лишь свистом в его легких.

— Но я должен повторить, — продолжал Бринн, — что больше я тебе не слуга. Я — ак-хару Кенаустин Судьбоносный, страж Первого Дерева. И я не могу больше вмешиваться в события.

— Черт подери! — прорычал Ковенант. От страха он всегда становился резче и грубее. И сейчас, уже не сдерживаясь, позволил слететь со своей руки серебряной искре и кануть во мраке пропасти. Что бы ни происходило с ним: был ли он подавлен, напуган, разгневан — его нервная система отзывалась на это в первую очередь вспышкой дикой магии. Ему очень хотелось спросить, во что именно не хотел вмешиваться Бринн, но его бывший телохранитель выглядел теперь настолько неприступным, сверхчеловечески совершенным, что задавать вопросы как-то расхотелось.

Несколько секунд глаза Ковенанта метались, оглядывая стены колодца, как у загнанного в угол животного. Руки машинально теребили пояс туники. Почти не сознавая, он вцепился в свой кушак, словно это была путеводная нить.