Если бы Кенет и Аканэ еще немного помедлили в «Весеннем рассвете», то непременно столкнулись бы с Кенро. Предсказанная ему поездка удалась, более того: он получил награду. По его мнению, большую, нежели заслужил: изрядная сумма денег, округливших его кошелек, не могла быть сообразна легкой приятной поездке, за которую ему и было уплачено. К тому же возвращался он в компании мудрого и приятного собеседника. Словом, отдохнул Кенро в полное свое удовольствие, а наградили его, словно он совершил невесть какой подвиг. Но уж если князю Юкайгину так угодно, спорить с ним не приходится. Самое разумное – взять награду и отправиться восвояси, что Кенро и сделал. И пока Кенет и Аканэ беседовали в лесу, Кенро отмечал свое возвращение в «Весеннем рассвете».

А человек, за которым он ездил по княжескому приказу, даже не пожелал отдохнуть с дороги. Едва успев ответить поклоном на поклон князя Юкайгина, старый волшебник перешел к делу.

– К сожалению, я не смогу остаться в городе надолго, – предупредил он князя.

– Я на это и не рассчитывал, – смиренно признался князь. – К тому же я не знаю, стоило ли мне вас беспокоить. Наместник Акейро говорил, что, пока Инсанна жив, никто и ничто не вернет ему здоровья.

– В общем, он прав, – кивнул маг. – Разве что нашелся бы волшебник, равный Инсанне по силе или даже сильнее. Если бы он согласился находиться при господине наместнике неотлучно, болезнь могла бы отступить. Во всяком случае, на время.

– Но ведь равных Инсанне нет! – почти выкрикнул Юкайгин. – Что уж говорить о более сильных. Неужели больше ничего нельзя сделать?

– Отчего вы так беспокоитесь? – мягко спросил маг. – Ведь его здоровье остается неизменным?

– А надолго ли? – возразил Юкайгин. – Мне так все и кажется, что его ветром сдует. Даже и сейчас. С больницей у него все получилось на редкость удачно… да вы, наверное, слышали?

– Слышал, – утвердительно произнес старый маг.

– Ну вот. Задуманное получилось, все прекрасно, он счастлив, он просто в восторге – о чем тут беспокоиться? А мне страшно. Веселый, глаза блестят, щеки румяные – а как дотронусь до его горячей руки, так сердце сожмется.

Юкайгин замолчал: с лица мага исчезло всякое подобие улыбки.

– Очень горячие руки? – отрывисто спросил волшебник.

– Очень. Я думал сначала, что у него лихорадка, но что-то не похоже: ни слабости, ни усталости. Веселый, шутит, улыбается…

– И часто вы его видели в таком хорошем настроении? – поинтересовался волшебник.

– Да пожалуй, никогда, – подумав, ответил князь Юкайгин. – Не знай я, что он почти не пьет вина, решил бы, что он постоянно немного навеселе. У него никогда еще все так хорошо не складывалось.

– Лучше некуда, – проворчал волшебник. – Когда он должен к вам прийти?

– Да уже должен был быть, – недоуменно ответил князь. – Странно, что он опаздывает. Это не в его привычках.

Старый маг вскочил так стремительно, что князь Юкайгин не успел даже заметить его движения: только что волшебник сидел, и вот он уже на ногах.

– Идем! – повелительно крикнул маг. – Может быть, еще успеем!

Князь Юкайгин был слишком потрясен, чтобы отдавать приказания, но этого и не потребовалось. Едва взглянув на его лицо, распорядитель позвал три команды носильщиков. Обычно паланкин князя несли по городу с неторопливой важностью. На сей раз жители Сада Мостов могли видеть, как носильщики с княжеским паланкином стремглав несутся по направлению к дворцу наместника, а следом бегут еще две команды, готовые сменить собратьев по ремеслу, едва те начнут выказывать малейшие признаки усталости. Княжеский паланкин проделал дорогу вчетверо быстрее обычного, и как бы ни был встревожен старый князь, как ни спешил, он не преминул бросить носильщикам кошелек с серебром в награду за небывалое усердие. Носильщики еще не успели возблагодарить господина за щедрость, а князь уже вбежал во дворец. Никто не пытался чинить ему препятствий вроде: «Одну минуточку, ваша светлость, я сейчас доложу, что вы изволили прибыть». Давно миновали те времена, когда юный наместник заставил бы не в меру властного князя потомиться в ожидании с полчаса, да и выражение лица старого князя вряд ли располагало к попыткам остановить его. Однако у дверей в личные покои наместника князя все же попытались остановить.