Спасенный аккуратно отмерил крохотную щепотку пряностей, бросил ее в котелок, защелкнул коробочку и убрал в котомку.

– Люблю вкусно поесть, – объявил он. – Скоро будет готово.

Если и оставалась какая-то неловкость между участниками странной драки, то к этому моменту она изгладилась совершенно. Расколдованный парень, пока бегал за камышом, более или менее осознал происшедшее и более или менее с ним смирился – насколько мог, конечно. С аппетитом уплетая еще дымящееся варево, он расспрашивал Кенета об Аканэ.

– А где учитель сейчас?

– Понятия не имею, – честно ответил Кенет, с не меньшим усердием налегая на похлебку. – Из дому он еще осенью ушел. Сказал, что у него есть дело на стороне. А сейчас уже почти лето.

– Лето, значит, – размышлял вслух расколдованный. – Тогда я, пожалуй, знаю, где его искать.

– А если не найдешь? – поинтересовался Кенет, угрызая лепешку.

– Не страшно. Где его дожидаться, я точно знаю.

– Герой, – вздохнул спасенный. – Мыслитель. Это ты хорошо надумал: так вот прямо взять и пойти.

– А что? – непонимающе отозвался парень.

Кенет зато отлично понял, на что намекал спасенный. Об заклад можно биться: он отлично знает, что убийцу на него натравил не какой-нибудь провинциальный волшебник сорок последнего разряда, а сам великий Инсанна. Да и то сказать: кому еще под силу такое с человеком утворить, чтоб он самого себя забыл? Нет, знает спасенный, кто хотел чужими руками ему кишки повыпустить. Очень даже знает. Вот и смекает: если теперь парня отпустить, Инсанна его опять к рукам приберет. Даже на расстоянии.

Да, но что же делать? Таскать повсюду беднягу с собой? Таскать да глаз не спускать – а ну как он уже опять не он?

Спасенный доел ароматную похлебку, вытер руки и снова полез за своим мешком. На сей раз он вынул из него что-то маленькое, свернутое в клубочек.

– Руку давай, – велел он расколдованному. – Правую.

– Это что еще за жила такая? – недоуменно вопросил тот, глядя на клубочек.

– Жила! – сухо фыркнул спасенный. – Это струна. Запасная. Руку давай, кому говорят!

Он сноровисто оплел запястье парня струной, соединил концы струны и завязал «узлом счастья».

– Вот так, – удовлетворенно произнес он. – Носи не снимая. Даже на ночь.

– А какой в ней прок? – ошеломленно спросил парень, разглядывая запястье.

– А такой, что с ней ты до своего учителя дойдешь, и ничего с тобой в пути не случится. А там уж пусть твой учитель сам тебе устраивает выволочку за все твои дела, сам пусть за тобой и присматривает.

Парень поежился, и Кенета это не удивило: Аканэ способен устроить выволочку, как никто другой. Но уж лучше заработать выволочку у Аканэ, чем снова попасть в лапы Инсанны. А со струной на зарукавье он, значит, до Аканэ дойдет. И кого же это Кенета спасти угораздило? Впрочем, мог бы и сам догадаться: кто попало столь пристального внимания Инсанны привлечь не может. Уж если Инсанна удостоил кого чести подослать к нему убийцу – стало быть, человек это необыкновенный. Так что ничего удивительного не происходит. А струна… ну как же Кенет сразу не углядел! Вон же высовывается из мешка футляр походной лютни! Похоже, за последнее беззаботное время Кенет и вовсе разучился наблюдать, а уж думать – тем более.

Давненько Кенет не чувствовал себя последним болваном. Забытое ощущение оказалось настолько сильным, что перешибло все прочие. Кенет почти не замечал, как расколдованный парень прощается с ним, как кланяется, как в гости зовет, если случится проходить мимо. Кенет говорил ему на прощание что-то доброжелательное, кланялся в ответ, но думать продолжал о своем.

– Что приуныл, господин воин? – внезапно обратился к нему спасенный. Только теперь, оставшись со своим спасителем наедине, он совершил перед ним подобающий случаю поклон и назвался: «Санэ».