Со временем разгульная жизнь при лагере начинала тяготить ту или иную даму легкого поведения, и она либо подыскивала мужа на стороне, либо становилась законной супругой одного из ветеранов, из числа тех, кто решил оставить рискованную профессию пластуна и осесть где-нибудь в тихом местечке подальше от опасных зон отторжения. Там такие особы, как правило, очень скоро становятся неформальными лидерами женской части населения, к мнению которых прислушиваются даже поселковые старосты и члены городских советов. Короче говоря, суровая школа жизни среди жестких, а иногда жестоких пластунов закаляет женский характер так, что, в конце концов, из них получаются примерные жены и заботливые матери.

Фелладу оставалось пройти не более сотни метров до своего жилого кокона, когда он заметил два горящих огонька, старательно прячущихся в ветвях одного из Деревьев. Если бы ему не было известно, что они собой представляют, их вполне можно было бы принять за звезды на ночном небосводе. Юноша ухмыльнулся и, как ни в чем не бывало, продолжал спокойно двигаться в сторону своего жилища. Едва он оказался под густой кроной древесного гиганта, как над головой что-то еле слышно зашуршало, и через доли мгновения на мягкую травку шлепнулся тяжеленный сгусток мрака. Вообще-то существо должно было приземлиться всей своей массой вовсе не на траву, а на плечи молодого человека, но юноша был начеку и успел вовремя уйти в сторону. Еще мгновение, и теперь уже он, оттолкнувшись ногами от земли, делает прыжок и оказывается прямо на спине коварной бестии. Зажав между ног сильное тело зверя, так что едва не затрещали ребра, Феллад крепко ухватился руками за его уши, после этого издал победный клич. Он не боялся кого-нибудь разбудить, поскольку люди под охраной Деревьев в данное время пребывают в безопасной тишине своих индивидуальных жилых коконов, а если кто-то, не дойдя до дома по пьяни, задремал под кустиком, тот ни за что не проснется даже в том случае, если неожиданно грянет гром среди ясного неба.

– Ну что, Агата, сдаешься?! – грозно прорычал Феллад и для пущей убедительности усилил давление на бока зверя, да так, что в ночной тишине явственно послышался легкий хруст ребер, готовых вот-вот сломаться под натиском могучих ног юноши.

Ответом ему был жалобный визг гигантской кошки, который Феллад однозначно расценил как признание поражения.

– Хорошо, я тебя прощаю, но если ты еще хотя бы раз попробуешь испытать меня на прочность, попадешь в медицинский кокон со сломанными ребрами и лапами! Я тебя предупреждаю.

Он ловко соскочил со спины гигантской тигропумы и в мгновение ока отскочил от животного на безопасное расстояние. Признание поражения, формально хоть и было, но что мешает наполовину ручной, но достаточно непредсказуемой бестии в отместку за поражение царапнуть человека своими внушительных размеров когтищами, заодно прикусить ногу или руку зубами, да так, что пощады пришлось бы просить ему – Фелладу.

Однако Агата все-таки признала свое поражение, а при одном упоминании о медицинском коконе заскулила еще жалобнее и, завалившись на спину, часто-часто засучила всеми четырьмя лапами, всем своим видом выражая нежелание в очередной раз очутиться в объятиях регенеративной псевдоплоти.