Капитан подпрыгнул и зацепился за край перил крыши. Несмотря на то, что руки его скользили, ему все же удалось вскарабкаться наверх. Он помахал руками, и матросы перебросили ему последние два бурдюка. Сгибаясь под яростным ветром, он поспешил на помощь Киру.

Что произошло дальше, Линден уже не видела: перила закрывали обзор. Но силуэт отступающего Бринна все еще был освещен багровым отблеском светящихся угрей, а не желтым светом горящего масла.

Еще несколько шагов, и он попал в зону ветра.

Шквал ударил харучая с такой силой, что тот при всей своей ловкости не сумел удержать равновесия, споткнулся и полетел прямо навстречу угрям. Но в последнюю секунду исхитрился головоломным прыжком взвиться вверх, к Мечтателю, и все же один из угрей успел его коснуться. Вокруг харучая тут же полыхнула багровая вспышка, и он растворился во тьме.

В это время кто-то (то ли капитан, то ли Кир) бросил бурдюк с маслом Мечтателю; тот, несмотря на ветер, умудрился его поймать, зажал под мышкой и пустил масло струей вниз по мачте.

Мрачно-бордовое свечение угрей сменилось ярко-желтым пламенем. Его языки устремились вниз, и нежеланные гости посыпались в море.

Голова Линден чуть не раскололась от беззвучного вопля ярости и ненависти. И Опустошитель исчез. Она чувствовала себя разбитой и измученной, но свободной.

В свете объятой пламенем мачты ей удалось разглядеть Бринна. Он висел, вцепившись в ногу Мечтателя. Его тело трепало и раскачивало ветром, как куклу на веревочке, но он еще держался.

Масло выгорело быстро. Палуба погрузилась в темноту, и лишь оставшаяся пара фонарей освещала ее тусклым светом. Кир и Хоннинскрю начали подниматься на грот-мачту.

Кир обвязался канатом, передал его конец капитану, чтобы тот страховал его, и бросился в пространство, пытаясь ухватить Бринна. Ему это удалось, он крепко обнял своего товарища, и Хоннинскрю вытянул их вдвоем в безопасное место, а затем отправился на выручку брату.

Они с Мечтателем подхватили Ковенанта с двух сторон и, борясь с ветром, стали спускаться.

Линден все еще не могла поверить, что Опустошитель изгнан и они спасены. Несмотря на полное изнеможение, она не могла дождаться, когда доставят Ковенанта, чтобы убедиться, что тот не пострадал.

Но пока и он, и его спасители были скрыты от нее краем надстройки. Она не могла больше выносить томительное ожидание. Но ей не оставалось ничего другого, как ждать. Борясь с собственным эгоизмом, она заставила себя пойти посмотреть на тех, кто пострадал при атаке.

Меньше всего досталось Хигрому. Он даже не потерял сознания. Но судороги все не прекращались, хотя и стали слабее. Очевидно, это была расплата за то, что он сумел сдерживать их, пока по нему ползли угри. Руки и ноги лежали уже почти спокойно, но лицо все еще дергалось в тике.

Глядя на его болезненные гримасы, Линден вдруг подумала, что Опустошитель, возможно, и не изгнан. Что такое отступление входило в его расчеты: возможно, он просто появился здесь, чтобы разведать состояние Ковенанта и узнать насколько далеко продвинулся Поиск, и теперь уже мчится с докладом к Лорду Фоулу.

Она обернулась и стала смотреть, как медленно продвигаются вдоль страховочного каната Хоннинскрю, Мечтатель, Кир и Бринн. И Неверящий.

Как и у Хигрома, тело Бринна сотрясали судороги. Но у него они уже почти прошли. Мечтатель был выжат до предела, но физически нисколько не пострадал.

Ковенанта Хоннинскрю принес на руках. При одном взгляде на него глаза Линден наполнились слезами. Она никогда не умела их сдерживать, а сейчас даже и не пыталась. Ковенант нисколько не изменился; он по-прежнему оставался пуст, как старый склеп. Но он был цел. Он был спасен. Как только капитан опустил его на мачту, Линден бросилась к нему. И, не думая о том, имеет ли она на это право, и как на ее поступок посмотрят Другие, отважилась обнять его и крепко прижать к груди.

Эта ночь была длинна и холодна. И до утра ветер, не умолкая, выл и стонал, как живое существо. «Звездную Гемму» гнало по морю с сумасшедшей скоростью, но она все еще балансировала на грани жизни и смерти. Оставалось только молиться, чтобы остаться в живых. Но, несмотря на то, что тело замерзло настолько, что даже «глоток алмазов» не мог его согреть, Линден с радостью обнаружила, что, как и Великаны, она еще в состоянии на что-то надеяться.