Может, это сделал кто-то другой? Кто, зачем? Как он проведал о спрятанной в земле пластинке? Или мальчишка сам сказал о ней этому другому? Да нет, ни при каких обстоятельствах. Он был слишком озабочен тем, чтобы как раз упрятать пластинку подальше от посторонних глаз. Тогда как, кто? Полная бессмыслица…

Но великий Инсанна не был бы великим Инсанной, дозволь он себе предаваться бесплодным размышлениям. Какая разница, что именно произошло? Хватит уже и того, что произошло. Не сетовать надо, а отыскать подопечного. Отыскать немедленно. А уж тогда можно будет и выяснить, кто помог мальчишке ослепить серебряный глаз.

Однако дальнейшее сильно подорвало веру Инсанны в то, что его подопечный воспользовался посторонней помощью. Сначала посланные им тени возвращались ни с чем. Раз за разом его посланцы приходили назад, не принеся никаких известий. Слишком долго. Инсанна уже с трудом подавлял растущее раздражение. Надо же, как закопался маленький поганец! Ничего, приятель, ты хоть до самого нутра в землю заройся, тебя все равно отыщет Инсанна.

А потом посланные в погоню тени попросту не вернулись.

Поначалу их долгое отсутствие только обнадежило Инсанну. И лишь к исходу зимы он начал понимать, что его ожидание напрасно. Обеспокоенный уже всерьез, Инсанна вновь принялся за поиски. На сей раз он искал уже не мальчишку, а своих посланцев, и был потрясен, не обнаружив их. Их действительно не было нигде – ни в мире теней, ни в мире света. Их попросту больше не существовало.

Инсанна не знал мага, способного уничтожить тень. Ночной мрак для тени – родной дом, а свет только делает ее сильнее. Как же мальчишка ухитрился разделаться с его посланцами? Хитер, ничего не скажешь. Такой фокус даже самому Инсанне не под силу. И уж это он точно сам: ни один человек в таком деле не способен ни помочь, ни посоветовать.

Выходит, не так прост случайный знакомец из трактира, как Инсанне показалось? А ведь каким лопухом деревенским прикидывался! Каким наивным, неискушенным, доверчивым простачком, готовым очертя голову следовать любым путем, лишь бы он вел к заветной цели! А простачком-то оказался сам великий Инсанна. Ведь поверил, как последний остолоп.

Инсанне была ненавистна сама мысль о том, что его обвели вокруг пальца. Тем более он преисполнился ярости, вспомнив, какой сопляк ухитрился его провести. Но главное было все-таки в другом. Какая же страшная, непомерная сила таится в мальчишке. И если он ею уже овладел – а так оно по всему выходит, – спокойной жизни Инсанне не видать еще долго. До тех пор, пока он не найдет мальчишку и не заставит его плясать под свою дудку.

Знай Инсанна, что наместник Акейро выжил и находится в добром здравии – насколько может, конечно, – он бы обеспокоился еще больше.

А Кенета, как уже было сказано, мысли об Инсанне не беспокоили. Куда больше беспокойства доставила ему ранняя оттепель. Наступила она внезапно, и часть запасов серьезно пострадала. Мороженые грибы, на которые Кенет возлагал столько надежд, следовало съесть немедленно, и в течение недели Кенет с медведем питались почти исключительно грибами – и все-таки не смогли съесть всего. С тем, что осталось, замечательно управились белки. Их восхищенное цоканье будило Кенета по утрам.

Как и ожидал Кенет, оттепель оказалась недолгой. Дней через десять вновь ударили морозы. Слипшиеся остатки рыхлого промокшего снега превратились в бугристый грязный лед. В ожидании новых заморозков Кенет не покладая рук таскал хворост, и дрожать от холода им с медведем не пришлось. А вот добывать еду стало потруднее. Морозы держались долго, охота не ладилась, и если бы не помощь старика знахаря, Кенету пришлось бы туго. Дни шли за днями, а весны все не было.