Главный Каэнский тракт, он же Большой Рыбный Путь, мог по праву считаться одной из лучших дорог империи. Да и вообще каэнские дороги всегда содержались в отменном порядке. Именно рыба и дороги сделали Каэн тем, чем он был: богатым, мощным, процветающим рыбным портом. Отнюдь не только рыбным, конечно. Каэн был одним из крупнейших торговых городов империи. Именно туда со всех концов света свозили самые разнообразные пряности, и именно там из них составляли неповторимые смеси. В Каэне синтайский сладкий, кисло-сладкий, ароматный и винный перец, горные камнецветки, водяника с хорэйских болот, песчаная полынь и многие другие травы теряли свое наименование и становились знаменитыми каэнскими пряностями. Розовый, белый, голубой, черный и золотистый каэнский жемчуг славился далеко за пределами империи. И неведомое коричневато-серое тягучее вещество – добавь его в благовония, и они будут сохранять свой аромат в течение десятилетий, – добывали только в Каэне и больше нигде: каэнцы ревностно сохраняли свой секрет, и соглядатай из сопредельного королевства, попытавшийся его раскрыть, поплатился за свою попытку так страшно, что охоту разведывать тайну загадочного вещества у желающих отбило надолго. Словом, ныне Каэн даже и без рыбы оставался бы сказочно богатым городом. И все же процветание Каэна началось именно с рыбы.

В незапамятные времена, когда люди еще не отваживались выходить в море и добывали только речную рыбу, Каэн был скромной прибрежной деревушкой, совсем обычной и незначительной. Но люди, населявшие ее, не были ни обычными, ни незначительными. Река одаривала их рыбой, реку они называли другом, но море – море было их врагом, наглым, насмешливым и непокорным. Бывшие кочевники, давным-давно осевшие у речного устья, они жаждали завоевать море, как когда-то завоевали его берега, как подчинили себе реку. И после долгих и безуспешных усилий им это наконец удалось. Жители Каэна первыми вышли в море, первыми стали промышлять невиданную прежде рыбу, первыми стали торговать ею. Огромные бочки с живой рыбой отправлялись в столицу по реке. Потом землетрясение изогнуло русло реки, и Сад Мостов перестал быть столицей, но торговля сохранилась. Между Каэном и Садом Мостов, а потом и по направлению к новой столице пролегли великолепные дороги: чтобы довезти рыбу живой или хотя бы не протухшей, везти ее следует быстро, а быстрая езда возможна только по хорошей дороге. Каэнцы берегли и холили свои дороги, как степняк-кочевник холит и лелеет любимого скакуна. За умышленную порчу дороги в Каэне полагалась смертная казнь, за неумышленную – пожизненные каторжные работы по ремонту дорог. И даже герб Каэна украшала широкая дорога, исходящая из отверстого рта огромной рыбы – покровительницы Каэна.

Кенету в своей глухой деревушке неоткуда было знать подробности истории Каэна. Но отношение каэнцев к своим дорогам было ему известно. Оно вошло в пословицы. Кенет не раз их слышал, даже не зная, что такое этот самый Каэн и где он находится. «Возится, как каэнец с дорогой», «В Каэне чаще дорогу мостят, чем досыта едят», и прочее, прочее, прочее. Пословица насчет частоты дорожных работ, кстати, отнюдь не была преувеличением: с точки зрения обычных горожан, каэнцы и впрямь ели не досыта. Несмотря на свое неимоверное богатство и долгие века мирной жизни, оседлые потомки воинов-кочевников сохранили привычку к умеренности в еде. Они сделали уступку качеству пищи – деликатесы каэнской кухни славились повсеместно, – но не ее количеству. Питались в Каэне очень разнообразно, очень вкусно, очень изысканно. Но каэнского полного обеда из шести-семи блюд жителю императорской столицы не хватило бы и червячка заморить в промежутке между третьим завтраком и обедом. А каэнцы при случае обходились после подобного обеда и вовсе без ужина и притом голодными себя не чувствовали. Пословица была права: в Каэне действительно чаще мостили дороги, чем набивали брюхо едой. Не всякий чужеземец смог бы прожить в Каэне и не быть прозванным обжорой. Для Кенета это не составило бы труда: он и забыл, когда съедал за один присест больше, чем было принято в этом странном городе. Но Кенет не направлялся в Каэн. Во всяком случае, пока не направлялся. Его интересовали каэнские дороги. Раз их мостят часто, то дорожные рабочие требуются почти постоянно. При небольшом везении он сможет наняться на дорожные работы и выполнить требование магического устава. А уж потом можно будет пойти в Каэн. Или еще куда-нибудь.

Свой синий хайю вместе с узким воинским поясом Кенет заботливо уложил в дорожную сумку: незачем им пылиться и пачкаться на дорожных работах. Немного подумав, он отправил в сумку и рубашку, вышитую знаками-оберегами, как предписано уставом. Это невестки старика знахаря постарались. А может, и он сам? На прощание старый знахарь, бывшие разбойники и благодарные деревенские жители едва не завалили его самыми разнообразными подарками. Прими их Кенет даже не все, а половину, и странствовать ему бы пришлось в крытой повозке. Он твердо решил отказаться от всех подарков, чтобы не обидеть никого из дарителей, но отвергнуть уставную одежду ученика мага у него духу не хватило. Ему удалось каким-то образом отказаться от остальных даров, не оскорбив ничьих чувств, но вышитую рубашку Кенет все же принял и берег ее ничуть не меньше, чем свой синий воинский кафтан.