– Так, может, домой вернешься? – предложил Кенет. – Как будто ты никуда и не уходила…

– Лучше возьми девушку с собой, – внезапно пришел ей на помощь Санэ.

– Но там ведь будет опасно, – возразил Кенет.

– Здесь не безопаснее, – не уступал Санэ. – Магов своих цепных Инсанна на тебя натравливать не стал, они бы ему только помешали. А ведь кто-то из них может оказаться неподалеку.

Судя по мимолетному возмущению Аритэйни, она явно собиралась сказать, что она утворит с этими магами, если они попадутся ей под руку, но вовремя спохватилась.

– Ты прав, – согласился Кенет. – Только как мы попадем в мир песен? Ты можешь там жить, но ведь ты певец, а я только раз в жизни песню придумал, да и то едва не надорвался с натуги.

– Возьмите меня за руки, – улыбнулся Санэ.

Он крепко сжал руки Кенета и Аритэйни и запел.

У самых их ног возникла призрачная дорога. Она уходила прямо в стену. Санэ продолжал петь, и реальность дороги становилась все более несомненной, а реальность стены все более сомнительной. Когда Кенет окончательно уверился в существовании дороги, он сделал шаг вперед, потом еще и еще.

Он испытывал необыкновенно странное ощущение. Ноги его ступали по камням, которые были словами, и меж камней росла трава мелодии. А потом трое путников прошли сквозь стену, и обычный мир исчез, а вокруг было… да, что-то вокруг, несомненно, было.

Вокруг были слова, было неясное звучание, оплетенное мелодией и ритмом. «Вода», – говорил Санэ – и из неназванного начинала струиться река. «Трава», – говорил Санэ – и Кенет увидел траву под ногами. «Небо», – говорил Санэ – и синева развернулась у него над головой.

По мере того как первое смятение отступало, Кенет начинал слышать не только голос Санэ. Понемногу и все остальные слова этого странного мира сделались внятными. Кенет слышал землю, и земля возникала. Он улавливал звучание деревьев, и только после этого видел их. Мир песен и памяти проявлялся не сразу, а как бы по частям, и чтобы связать их в нечто единое, требовалось немалое напряжение. Кенет лишь тогда заметил, что Санэ перестал петь, когда тот заговорил с ним.

– Голова не кружится? – заботливо спросил Санэ.

– Нет, – с вызовом ответила Аритэйни.

– Немного, – признался Кенет. – Странный мир.

– Мир как мир, – пожал плечами Санэ.

– Странный, – повторил Кенет. – Он весь как бы состоит из промежутков между словом и предметом. Даже жутко делается.

– Верно подмечено, – усмехнулся Санэ. – А ты не бойся. Ты приглядись к этим промежуткам получше.

– А что это за промежутки? – спросил Кенет, настороженно озираясь. – У меня от них в глазах темнеет. Почему я должен на них смотреть?

– Должен же ты хоть раз увидеть, откуда вы, маги, свою силу берете, – ухмыльнулся Санэ.

Кенет было не поверил, но когда присмотрелся… Санэ был прав – именно здесь, между словом и предметом, и зарождалась магия. Он смотрел во все глаза, и непонятный мир делался единым и осмысленным.

– Насмотрелся? – ехидно спросил Санэ, когда Кенет поневоле зажмурился.

Кенет кивнул.

– Хорошо все-таки иметь дело с магами и драконами, – сообщил Санэ. – Вы умеете видеть. Для обычного человека мне пришлось бы петь часа два, пока он разглядит дорогу, а не то что пойти по ней сможет.

– Ты бы лучше спел нам прямую дорогу к замку Инсанны, – заметил Кенет.

– Куда торопишься?! – удивился Санэ. – Ты здесь сначала ходить научись. Не то еще провалишься… между словом и предметом… вытаскивай тебя потом.

Кенет послушно сделал несколько шагов на пробу. Да, торопиться не стоит. Конечно, Санэ слегка преувеличивает опасность, но ходить по словам и звукам с непривычки нелегко даже магу. А вот Аритэйни словно родилась здесь. Идет себе как ни в чем не бывало. Он полагал, что в незнакомом мире Аритэйни может растеряться, но пока что самым неумелым ходоком оказался он сам.